Этот материал сложно считать реальной автобиографией или ее частью. В основном, это все же художественное произведение, которое выглядит куда романтичнее, чем жесткая реальность.

Много лет назад

Просыпался я в тот день тяжело. Какое-то душное состояние полужизни – иначе не описать. Вроде бы уже проснулся, а часть сознания продолжает видеть тягучий, засасывающий кошмар с неприемлемым для сознания сюжетом. То есть сна, как такового, нет, но и бодрствование еще не наступило. Перед открытыми глазами проносятся смутные образы, никак не связанные со мной – нищенские лачуги, грязные улицы и лужи с вонючей стоялой водой. Какие-то люди кричат мне что-то неприятное, я не разбираю слов, но отчетливо понимаю – они ненавидят меня. Ненавидят не как врага, а как другого, не такого как они – не грязного, не зыбкого, тающего во тьме фантома, а человека, у которого еще есть плоть и кровь. И есть душа. Я почему-то абсолютно уверен: у этих фантомов уже нет души.
В таком состоянии я пребывал некоторое время, а потом как отрубило. Я моргнул и мгновенно осознал себя лежащим в кровати своей московской квартиры. Просто как канал на телевизоре переключил – только что я видел всю эту полуматериальную гадость, мучился от несуществующей, но такой ощутимой ничейной боли, и вдруг – я у себя в кровати, отлично себя чувствую и сна ни в одном глазу. Странная, неестественная для ночи бодрость, для меня не характерная.
В комнате было душно. Я легко спрыгнул с кровати и распахнул окно. Упругая лапа свежего ночного воздуха мягко толкнула меня в грудь и провела по лицу прохладными пальцами. Свежая, по-детски сила переполняла меня, хотелось или засмеяться, или заорать в темноту двора, чтобы все знали – я Проснулся! Да, именно Проснулся с большой буквы. Но про большую букву я понял много позже
С этой ночи моя жизнь начала меняться.

Несколько дней спустя

Я всегда ощущал себя не таким, как остальные дети, меня окружавшие (думаю, в этом я далеко не уникален). Кто-то из моих сверстников курил за гаражами тайком от родителей, кто-то пил пиво, кто-то гонялся за вниманием девчонок, хвастаясь перед друзьями вымышленными подвигами на любовном фронте. А мне это почему-то было неинтересно. Нет, безусловно, мне тоже приходилось поддерживать «дворовую марку» — и курить с ребятами, и заниматься прочими глупостями, уделять время тренировкам по плаванию и карате – иначе я оказался бы просто отщепенцем, чужим человеком в своем же дворе. Но это было просто политической необходимостью. Такой же, как прийти обедать не когда хочется есть, а когда позвала мама или приходить домой в десять вечера, например.
Из-за того, что другого круга общения у меня на тот момент не было, я пристрастился к чтению. Я запоем читал фантастику, мистику, фэнтези, грезил о могучих магах, дальних мирах, приключениях и мечтал стать одним из героев этих книг. Особенно поражали маги. Авторы дарили им такое могущество, которого я в свои невеликие годы даже не мог себе представить. Им были подвластны люди, стихии и существа из иных миров, они меняли ход событий и играли судьбами цивилизаций, разыгрывая понятные только им и авторам этих книг партии.
Да, конечно же, я мечтал стать самым сильным, самым мудрым и просто самым-самым. А кто из мальчишек в четырнадцать лет не мечтает об этом? Наверное, только совсем затюканные подростки, которые до сих пор ходят за ручку с мамой. И то не уверен, что они не мечтают в тайне о том, как они будут гордо смотреть на окружающих «когда станут большими». Кстати, почему-то в таких мечтах совершенно не берется в расчет, что окружающие сверстники тоже вырастут. И будут иметь ничуть не меньше прав смотреть на них свысока.
Но я отвлекся.
В этот день я, как обычно, когда у меня кончалась очередная книга, забежал после школы на «метрошный развал» – так мы называли скопление ларьков у метро, торгующих самым разношерстным товаром – и остановился около ларька с книгами. Полки пестрели яркими обложками, среди которых встречалось много знакомых, но мое внимание привлекла большая книга почти альбомного формата, на которой была изображена золотокожая женщина с двумя змеиными хвостами вместо ног, а над ее головой было написано крупными буквами: «МАГИЯ ЧЕРНАЯ И БЕЛАЯ».
Это сейчас мы скажем: «Ну и что такого? Это же Папюс…» А тогда для меня это была самая настоящая Книга Магии.
Как я купил эту книгу – не помню, словно нашло какое-то помутнение. Просто вдруг осознал себя стоящим в стороне от ларька с книгой в руках. Денег, отложенных на покупку нового тома фантастики, в кармане не было.
Надо ли говорить, что следующие несколько дней я отчаянно пытался понять, о чем эта книга? Со свойственной мне настырностью, я рылся в Большой Советской энциклопедии, пытаясь найти описания непонятных мне терминов. Но почему-то советская наука не знала требуемых значений слов «астрал», «каузальный» и прочих часто применяемых в книге понятий. Те значения, которые приводились (или не приводились вовсе) в БСЭ, мне явно не подходили, но это меня не остановило – я продолжал штудировать книжку.

Три месяца спустя

Был поздний вечер. Я сидел в маленьком сыром и прохладном дачном домике, который по старости лет используется в роли сарая. Вся родня ушла смотреть какое-то кино по телевизору, поэтому меня окружала полная тишина, и я мог вволю поразмышлять над своими книгами. Книг у меня было уже две. Вторая называлась «Древняя Высшая Магия» — ее я выпросил у одноклассника на лето.
По ходу попыток освоения материала, я все отчетливее понимаю, что хочу учиться магии. Жаль, что учителя, способные этому научить, существуют только в моих любимых книжках, где передают свои знания совершенно бестолковым юнцам, после чего обязательно погибают и смерть их окружена какой-нибудь тайной. Эх, вот бы и у меня появился настоящий наставник…
Видимо я задремал, потому что увидел, как в единственную, не считая прихожей, комнату моего домика вошла женщина. Она была высокого роста, но лица ее не было видно – все тело от головы и до пят скрывал черный плащ с глубоким капюшоном, но фигура выдавала пол моей гостьи. Не могу сказать, что я сильно испугался или удивился. Это так же позволило мне думать, что вижу я ее именно во сне. Наяву я бы со страху умер, наверное.
Женщина просто остановилась передо мной – нас разделял квадратный стол, стоящий посреди комнаты – а потом произнесла кое-что, и я вдруг словно оказался на крыльце школы, но не своей, а соседней, в спортзале которой у нашей группы обычно проходили тренировки по карате. Перед крыльцом находилась асфальтовая площадка, разрисованная мелками, а на противоположной ее стороне стояла скамейка. На скамейке сидел человек. Приятной внешности мужчина, явно выше среднего роста, на вид – около тридцати лет. Мужчина курил трубку и смотрел на меня. А я смотрел на него и не мог ни сдвинуться, ни поздороваться – меня словно парализовало. Вдруг мужчина улыбнулся, вынул трубку, хмыкнул и отчетливо сказал: «Не торопись, и не опоздаешь».
В этот момент я «проснулся». В комнате никого не было.

Еще месяц спустя

Пришел сентябрь, и началась учеба с ее ранними подъемами в школу, домашними заданиями и устными, но весьма внушительными выволочками от отца за непонимание «очевидных вещей». А еще сентябрь принес с собой каштаны и рассыпал их по всем улицам нашего района.
Я очень любил гулять по каштановому бульвару за школой и собирать крепкие, блестящие и какие-то живые плоды. Зачем – не знаю. Просто собирал, а потом они пылились в коробке под кроватью, пока их не находила мама. Тогда они переезжали пылиться в мусоропровод, но мне никогда не было их жалко. Для меня всегда на первом месте был сам процесс сбора, а не инстинкт накопления бесполезных для меня вещей.
Это случилось солнечным сентябрьским днем, когда я возвращался со своим школьным другом с прогулки по бульвару. Мы завернули во двор нашей «тренировочной» школы, чтобы пройти через него к моему дому, и я увидел Его. Чего я так испугался – не знаю, но у меня волосы на голове зашевелились, я не мог вдохнуть от ужаса, который моментально лишил меня сил, и мне пришлось привалиться к стене школы… А он сидел на скамейке и курил трубку. И еще – улыбался.
Наверное, я в жизни больше так не бегал, как тогда. Домой я влетел растрепанный и бледный. У меня тряслось все, что может трястись. Мама испугалась и бросилась ко мне с расспросами – кто меня обидел, и что со мной случилось? Я что-то наплел про старшеклассников, которые хотели меня побить…
На следующий день на тренировке выяснилось, что этого мужчину зовут Леонард и он – «старый друг» нашего тренера. Не помню как точно, но именно с этого и началось наше с ним общение.

Об Учителе

Леонард никогда не был для меня Учителем в полном «каноническом» смысле этого слова. Он не столько помогал мне, сколько дал понять, прочувствовать и увидеть, что такое магия и кто такие маги. Он познакомил меня с несколькими своими друзьями – представителями одного весьма сильного на тот момент (но уже находящегося в состоянии движения к упадку) оккультного общества, представив своим «кшеном» — термин, означавший в их кругу нечто вроде «недоученик». Эти люди стали для меня новым источником информации не смотря на то, что в их обществе я никогда не состоял – просто приходил к ним на встречи с Леонардом и слушал, как они общаются.
А еще он научил двум очень важным вещам: правильно задавать вопросы самому себе и всегда помнить, что «самая сильная магия – всегда прямо под носом» (с).
Конечно же, какое-то время мне хотелось найти такого Учителя, который вел бы меня от и до, и я не мечтал об Учителе лучшем, чем Леонард, но… не сложилось.
Во-первых, к тому времени, когда мне исполнилось 18, Леонарда уже не было в России. Мне же, в силу специфики начатого на тот момент высшего образования, заграница не светила еще долго. Да он и не предлагал никогда стать его учеником, и я далеко не сразу понял, почему.
Во-вторых, к тому возрасту я сам дозрел до мысли, что Учитель  мне не нужен. Точнее, мне не нужен единственный Учитель, потому что для меня учителями были и остаются все люди, вещи, явления и события, встречающиеся мне на пути.